 |
|
||
|
||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Критика: Поэтика дороги |
|
|||
|
1. Нет ничего длиннее, чем дорога домой. Мы отправляемся в путешествие, прощаемся с самыми родными людьми, покидаем милый дом свой и в этот миг она начинается — наша дорога домой. Наши взгляды устремлены вперед, наши помыслы необъятны и подчинены жажде нового, неизведанного, но втайне душа уже тоскует по только что покинутому родному очагу. И когда цели пути достигнуты, эта тоска прорывается и разливается по всему существу нашему. И тогда мы осознаем долготу дороги. Начало войны для каждого солдата, офицера и генерала есть ничто иное, как начало долгой и мучительной дороги домой. А вот "усталая подлодка из глубины идет домой". Ее путь домой начался с того мгновенья, когда моряки, поцеловав на прощанье своих жен и детей, отцов и матерей, вышли из дома. И этот путь домой лежал через глубину. Жизнь каждого из нас — тоже долгая дорога. Для одних - в рай. Для других — в ад. История всего человечества — это тоже дорога. Нескончаемо долгая. Начавшаяся в миг изгнания Адама и Евы из Эдема. И конец ее — вожделенное возвращение в Эдем. У русского человека дорога в крови. Испокон века душе его было невыносимо тесно в затхлом мирке Европы, тянуло на север и восток — осваивать бескрайние просторы. Киевская Русь становилась мала и рождались Рязанские и Владимиро-Суздальские княжества, новгородцы распахнули нам север — Карелию, Биармию, Вятскую землю. Бесчисленные паломники устремлялись в Святую землю, и Иерусалим стал Русалимом. Святая Евфросиния Полоцкая, придя в Русалим, поняла, что вернулась домой и осталась жить при Гробе Господнем до самой своей кончины. Люди длинной воли, приведенные Чингисханом из Забайкалья, показали нам, как велик мир к востоку от нас. Доказали, что можно подчинить себе эти просторы. Монголы вновь прижали нас к душному мирку Европы, но мы повернулись к нему спиной, мы сжались, как пружина, а после деяний Ивана III, разорвавшего ханскую басму, пружина стала стремительно распрямляться и началась наша головокружительная дорога к берегам Тихого океана. Не немцам, и не римлянам, не галлам, и не норманнам, а именно нам по плечу было повторить бросок Чингисхана в противоположном направлении - с запада на восток. С батьки Ермака началось величайшее в истории человечества освоение гигантских земель от Урала до Камчатки и Чукотки, до Манчжурии, до Америки, западные берега которой прежде бессмысленных англосаксов обихожены и облагорожены русскими первопроходцами. Венцом этого великого освоения Сибири и Дальнего Востока стал Державный путь — Транссибирская магистраль, величайшая железная река мира, живой рукотворный памятник могучему русскому духу, заложенный Александром III и достроенный его сыном, Николаем II. Николай, слава Богу, нынче прославлен нами, в сознание русского человека постепенно начало входить такое понятие, как "Святой царь Николай Александрович". Царь Александр заслуживает эпитета "великий". У нас в истории три монарха носят сей титул — Иван III Великий, Петр I Великий и Екатерина II Великая. Должен быть и Александр III Великий. За все свои грандиозные начинания и свершения, в числе которых и Транссиб.
2. 9 июля 2001 года начиналась наша особенная дорога домой. На поезде. Из Москвы — в Москву через Владивосток. В честь 100-летия Транссибирской железнодорожной магистрали Министерство путей сообщения проводило замечательную акцию — юбилейный поезд по маршруту Москва - Екатеринбург - Челябинск - Новосибирск - Красноярск - Иркутск - Чита - Хабаровск - Владивосток. И по тем же пунктам — обратно. Об участии в подобном трехнедельном путешествии можно было только мечтать. Подавляющее большинство пассажиров поезда составили прославленные люди — ветераны Транссиба, герои войны и труда, о каждом из которых можно было бы написать если не книгу, то большую статью. В двух вагонах ехали писатели и журналисты. Сюда попали и мы, члены Союза писателей России, во главе с председателем Ганичевым. Шутили: "Агитпоезд! Прямо как в сталинские времена!" Поездка и впрямь чем-то напоминала те, советские, агитпоезда. С одной значительной разницей. Тогда ехали, чтобы воспеть грандиозность и размах строек, тогда видели вокруг себя кипящий труд, рост, силу. Теперь нам предстояло увидеть наше великое, давнее и недавнее, прошлое. И сравнить его с убогим настоящим, которое удивляет лишь одним - как в такое подлое, предательское и грабительское время русский человек все еще не сдается, все еще показывает чудеса несгибаемости и воли к жизни, все еще верит, что пагубные времена пройдут и вновь засияет Россия. Нам предстояло отстучать колесами поезда 9288 километров туда и столько же обратно, пересечь 16 крупных рек и более ста средних и мелких, увидеть крупные и маленькие города, села, деревеньки, полустанки, а также заброшенные, безлюдные области, поразившие нас первозданной красотой. Такой, к примеру, увиделась нам Даурия, изумрудно-зеленая и пустынная, будто здесь и не ступала нога человека. Больно было смотреть на разорение Родины, на желтый, отравленный Амур, в хлопьях феноловой пены, на ржавеющий во Владивостокской бухте Тихоокеанский флот, на покрытый сизым ядовитым туманом Красноярск, с его уже никому не нужной громадиной ГЭС, красивой только на десятирублевой купюре, на разваливающиеся города за глянцевыми фасадами новобуржуазных скоростроек. Как никогда кстати звучали слова из песни Николая Шипилова: "И все же, нет страшнее этой пытки — смотреть в окно на Родину свою". В крупных городах у нас были долгие остановки, встречи с людьми, разговоры, интервью, застольные беседы. И всюду одна и та же тема: жизнь — хуже некуда, все истоптано, продано, изгажено, испаскужено ельциноидной властью... но мы держимся, мы, несмотря ни на что, живем и строим, мы крепимся, и когда в Россию вновь вернется настоящий хозяин, нам не стыдно будет сказать ему, что мы многое сохранили, что нам не нужно начинать с полного нуля. Обо всем этом мы и должны были написать, когда вернемся в Москву.
3. И вот, эта незабываемая поездка осталась в прошлом, а в руках у нас — наша книга, вобравшая в себя все запахи той дороги, всё ее разноцветное мелькание, стук колес, лица людей... Всего полгода потребовалось для того, чтобы мы написали ее, чтобы составители Татьяна Пашкова и Геннадий Иванов составили книгу, а издательство "Вече" при поддержке железнодорожного министерства выпустило ее в свет. Писательское мышление создано так, что для наиболее объемного, зримого и полного описания какого-либо события писатель должен оглянуться на это событие с расстояния нескольких прожитых лет. Редко кому удается писать по горячим следам. Хорошо сделанный путевой очерк способен передать многое и бывает очень ярким, но в нем все равно всегда будет чувствоваться торопливость. Воспоминание, как доброе вино, обязательно должно отлежаться и настояться, лишь тогда, вкушая его, мы можем почувствовать в этом вине истину. Вот почему я не рекомендую нашу книгу "Державный путь" тем, кто ищет эстетических изысков. Это не художественное произведение, а книга путевых набросков, книга-раздумье — о прошлом, настоящем и немного о будущем, которое для всех нас с трудом просматривается сквозь тревожную муть продолжающегося лихолетья. Очерк Валерия Ганичева назван просто и по-старинке — "Дорожник". Таким мог бы стать и подзаголовок ко всей книге "Державный путь". Открывается книга очерком Валентина Распутина "Сто лет и две недели". Валентин Григорьевич проделал вместе с нами небольшой отрезок пути от Иркутска до Читы, но успел почувствовать поэтику этой дороги. "Поезд — это, кажется, последнее, что еще не оторвало путешествующего человека от земли и не превратило в реактивный снаряд. В поезде так хорошо думается!" И правда — что может быть лучше для хороших и долгих раздумий, чем стоять у вагонного окна и смотреть на пробегающие мимо пейзажи? Особенно когда твой вагон в хвосте поезда и можно глядеть бесконечно долго в это хвостовое окно, как уносятся и уносятся вдаль рельсы, столбы, провода... Распутин в своем очерке обозначает и вторую главную тему — осмысление того, что значил Транссиб для России в конце XIX и в XX веке, каково его непреложное значение для наступившего XXI столетия. "Транссиб в России больше, чем дорога" — так называется следующий очерк Ирины Фурсовой, опубликованный в "Гудке" уже на другой день после начала юбилейной поездки. В книге он поставлен следом за очерком Распутина. Далее следует ганичевский "Дорожник" — столь полноценное описание всей поездки, что оно привлекло внимание самого крупного русского журнала "Наш современник". "Дорожник" был опубликован Куняевым в последнем номере "Нашего современника" за 2001 год. Первая часть "Дорожника" посвящена осмыслению Транссиба в истории России, и ее название "Державный путь" дало имя всей книге. Подзаголовки статьи Андрея Петрова говорят сами за себя — "Начальник "России"", "Мы — сказочно богатая страна!", "Беда уссурийского края"... Наиболее аналитической в книге является, пожалуй, статья Игоря Янина "Русская глобализация". Подчеркивая огромнейшее значение строительства железных дорог в России, Янин с верою и надеждой обращается и к нынешним и к будущим правителям: "Разве 100-летие Транссиба — это плохой повод, чтобы дать второй старт нашей глобализации, глобализации по-русски?". И напоминает: "Транссиб строил император Александр, продолжил строительство его сын. Царское это было дело". Как всегда интересна своей информативностью и анализом статья Карема Раша "Дворяне Пречистой Одигитрии русских дорог". Мой "дорожник", включенный в книгу, называется "Величайшая железная река мира". Тревожная статья Александра Арцибашева посвящена проблеме возможного дальнейшего расчленения России, о котором сладостно мечтают заклятые наши враги. Она называется "Удержит ли Россия Сибирь?". Особый интерес представляют включенные в "Державный путь" интервью. Это и беседа Светланы Виноградовой с замечательным русским писателем Михаилом Алексеевым "Своим рождением я обязан Транссибу", и разговор Нины Катаевой с исполнительным директором Благотворительного фонда памяти Владимира Чивилихина Валентином Свининниковым, и ее же интервью с Владимиром Костровым и Валентином Распутиным, интервью Юрия Грачева с начальником юбилейного поезда Виктором Зайденбергом. Покуда мы ехали из Москвы во Владик и обратно, прозаики и публицисты обдумывали, о чем будут писать, делали предварительные наброски, а поэты сочиняли стихи уже тут, в вагонах, под стук колес. В книгу "Державный путь" вошли стихи Геннадия Иванова и Юрия Лощица. Когда на обратном пути в поезде Лощиц решился собрать всех и прочесть написанную им небольшую поэму "Крестовая строка", мы, прослушав ее, чувствовали онемение. С такой болью и так сурово написаны эти незабываемые, сильные стихи. И они, как вся книга, жестко расходятся в трех направлениях - в прошлое, к величию подвига строителей Транссиба, в настоящее, к "мимо едущим ордам", к непомнящим родства дуралеям, ("что? — все свои расщелкали кроссворды?.."), и, наконец, в будущее... Будет ли оно у нас, это будущее?..
Александр Сегень
| |
|
|
|
|
|
 | |||||
| |||||
