РУСЬ МОЯ, РОДИНА!
* * *
Под Новгородом, Юхновым и Ржевом
В церквах разбитых не звучит набат.
Лишь всхлипывает ветер, как блаженный,
Да вороны бесстыжие кричат.
И ничего не ведая о свете,
Пьет горькую, как Божию росу,
Россия, позабывшая о детях,
Полвека пролежавших здесь в лесу.
Как паутинки пронесутся слухи,
Иль промелькнет в овраге чья-то тень, -
То подбирают косточки старухи -
Святые духи русских деревень.
В лесных селеньях, сонных и забитых,
Не знаю я в чем держится душа.
Забытые хоронят позабытых.
О, Родина, куда же ты пришла?!
Здесь мародеры, озираясь дико,
Твоих солдат земле не предадут.
С молитвою не явится владыка,
А вот старухи эти приползут.
И светлячок на холмике замшелом
Мир озарит на тыщи верст вокруг...
Под Новгородом, Юхновом и Ржевом
Все меньше, меньше тех святых старух.
В МОНАСТЫРСКОМ
М. Н. Алексееву
Встану утром украдкою.
Как по первому льду,
По туману чуть сладкому
Осторожно пойду.
Сквозь кусты врукопашную
Проберусь на лужок.
Соловью подгулявшему
Крикну: - Здравствуй, дружок!
Здесь, где ива расколота
Зноем дальнего дня,
У Вишневого омута
Мать вскормила меня.
Робко в памяти милую
Имена, имена ...
Что один я под ивою -
Не моя в том вина.
Пусть душа перемолота,
И все раны свежи, -
У Вишневого омута
Очень хочется жить!
Все всплывает и рушится
Из высоких глубин...
Ты прости, я заслушался
И о смерти забыл.
Эти шапки вороние,
Словно гнезда потерь.
Все друзья похоронены,
Мне не к спеху теперь.
Да и день выпал
солнечный,
Все кричит о живом.
Так что пой и разбойничай,
Мы еще поживем!..
Ну, а коль неминучая
Полоснет, полоня,
Знаю, ива скрипучая
Здесь оплачет меня.
И осыплется золотом
На холодный лужок.
И зальется над омутом
Бесшабашный дружок.
ПЕРЕДЕЛКИНО
М. Н. Алексееву
Под звон Переделкинской церкви
И песни забытых солдат
В пустыне писательской Мекки
Мы выпьем с тобою, собрат.
Все, видно, ветшает на свете,
И только могилы свежи...
И мы - беспризорные дети,
России теперь не нужны.
Давно нам отказано в праве
С богами идти на Парнас.
Мы мир собирались исправить, -
Он правит могилами нас.
Мы счастливы, - вот незадача!
Да здравствует Вечный покой.
Пусть только синица и плачет
Над скорбною нашей строкой.
Плачь, плачь... Верещи, моя птица,
Защиты у Бога прося.
Тебя называют синицей,
А ты ведь зеленая вся!
Нас красили те же метели
С эпохою пестрой не в тон.
А, что нас живыми отпели,
Прости их, Всевышний, за то.
Не время теперь и не место
О том сокрушаться, собрат.
Так выпьем!.. Еще неизвестно
По ком там сегодня звонят.
* * *
Не жди благих вестей,
Готовь мешок в дорогу.
Затеял коростель
По всей Руси тревогу.
Зовет его труба,
А нас не видно в поле...
Напрасно городьба
Протягивает колья.
Не жди благих вестей,
Пусть день беспечно прожит.
Не будет коростель
Зря по ночам тревожить.
Воспрянь же ото сна!
Доколе нам дивиться,
Что сладки голоса,
Да неродные лица?!
Не жди благих вестей.
Задумайся о сыне.
Последний лиходей
Еще не на осине.
Куда ни кинь - клыки.
Куда ни кинься - жала.
Вставайте, мужики,
Нас так осталось мало!..
* * *
Старый друг головою поник.
Если надо, дружище, поплачь.
Я не знаю о чем этот крик.
Я не знаю о ком этот плач.
Мы дожили с тобой до седин.
Мы знамена носили, как крест.
Все мы смертны, и путь нам един, -
Мы лениво идем под оркестр.
То ль раскаянье, то ли парад, -
Каждый проклят и каждый спасен.
Тесно так от могил и оград,
Что мы гроб над собою несем.
Я не знаю о чем этот крик.
Я не знаю о ком этот плач.
Но я вижу, как в небе возник
Над Россиею новый палач.
З0
июля 1999 г.
СЛАВЯНЕ
Солнце встает на краю разоренной эпохи.
Празднует мир Воскресенье и Господа славит.
Налиты чаши Байкала и озера Охрид,
Что ж вы столы не сдвигаете, братья славяне?
Или латиница
цепью сковала нам ноги?
Или уже не отцы нам Кирилл и Мефодий?
Мы песняров растеряли на долгой дороге.
Нам не услышать в застолье напевных мелодий.
И не поднимется конница наша из пыли,
Пыли веков, где не знали мы в битвах позора.
Мы на одном из пиров незаметно испили
Чашу запретную, черную чашу Раздора.
Что ж вы в глаза
не глядите друг другу, славяне,
Память ли нам, дорогие браты, изменила?
Может быть,
все же мы словом достойным вспомянем
Стяги на Шипке и флаги в камнях Измаила.
Это не мы поделили народы на расы.
Славы сыны мы сегодня, славяне, бесславны.
Все мы в плену,
Мы в темнице из собственных распрей.
И не стихает столетия плач Ярославны.
Празднует мир Воскресенье распятой эпохи.
Нами поруганных Веры,
Любви
и Надежды.
Налиты чаши Байкала и озера Охрид.
Сдвинем столы и обнимемся, братья, как прежде.
РОДИНА
Песни Италии слушает Франция-модница.
Пляшет Испания. Бьют барабаны Перу.
Не Магдалина - Россия и - не Богородица,
Что же не видно её на вселенском пиру?
Иль заблудилась, шагая дорогой неторною,
Иль застеснялась, что всё ещё, словно в войну,
Брови малюет не тушью, а сажею черною.
Кто же ей бедность поставит сегодня в вину?
Русь моя, Родина!.. Может, и вправду, ты бедная?
Кроме песцовых снегов, что ты можешь надеть?
Дразнит Америка, дразнит полушкою медною...
Шубы своей не уступит, будь сытым, медведь.
Нам - не впервые.
Мы пояс затянем потуже.
Брагу поставим
и горькую с горя запьем:
В ноги ударит -
станцуем испанцев не
хуже,
К горлу подкатит -
Италию перепоем!...
ДЕНЬ ВИНЫ
Сколько было праздников у нас
С песнями, что пели мы не раз.
С флагами из окон и ворот,
А сегодня - все наоборот.
Говорят, что это мы спьяна
Получали в битвах ордена.
Не было ни крови, ни войны...
Где ж мы потеряли полстраны?
Это можно только во хмелю
Праздновать победу не свою.
Не Победы день, а день Вины.
Может, вправду, не было войны?.
Говорят, что снова нас Господь
Делит на рабов и на господ.
Белый конь несется по стране.
Красный конь - в "матросской тишине".
Нет ни поражений, ни побед,
Если на соседа встал сосед.
Ведь его беда - моя беда.
Это чья ж победа, господа?
Это можно только во хмелю
Праздновать победу не свою.
Не Победы день, а день Вины.
Может, вправду, не было войны?..
Может, ты, мой конь, ответишь мне:
Траур или праздники в стране?
Почему на улицах народ?
Песни иль молитвы он поет?
Ах, не бей копытом, добрый конь,
Мы прошли и воду, и огонь.
Ты не плачь и не терзай меня.
Не сменю я своего коня!
Это можно только во хмелю
Праздновать победу не свою.
Не Победы день, а день Вины.
Может, вправду, не было войны?!.
СЕРАФИМ
Летит река по зарослям ольхи,
Промозглыми кувшинками бренча.
В гнезде едва притихшего ключа
Дерутся листья, словно петухи.
Развеяли мы юность на ветру
Безверия... Но в памяти храним,
Как по ночам к таежному костру
Слетал с небес неслышный Серафим.
Он наклонялся бережно ко мне,
Горящим углем очищал уста.
Слова любви, как ягоды с куста,
Перекликались в звездной тишине.
И вековые ельники круша,
Я звонче пел, чем пели топоры...
Я потерял тебя, и с той поры,
Как филин днем, молчит моя душа.
Воистину не знаем, что творим,
Но все на этом свете неспроста.
Забыл меня мой вещий Серафим,
И потому молчат мои уста.
Не шапка Мономаха тяжела,
А груз самодержавной немоты.
Мне знать бы только то, что ты жива.
Мне знать бы только, что любима ты.
РУССКАЯ ЖЕНЩИНА
Черные вороны кружатся стаями.
Мертвые воины спят изувечены.
Кто из груди вынул стрелы Мамаевы?
Русская женщина.
Русская женщина.
Верила солнцу и Богу молилася.
Зная, что в битве судьба переменчива.
Кто на войну обрядил новых витязей?
Русская женщина.
Русская женщина.
Есть под кольчугою тайна зашитая,
Чтоб не бросаться им в бой опрометчиво...
Тысячу лет у окна ждет защитника
Русская женщина.
Русская женщина.
Вдовьими криками славим победы мы.
Кровное горе - не месть нам завещаны.
Кто с пленным ворогом всех милосерднее?
Русская женщина.
Русская женщина.
Холмы разрыты, и косточки вымыты.
Выжжена память, и боги развенчаны.
В муках себя, как могла, сохранила ты,
Русская женщина.
Русская женщина.
Что ж ты глядишь на меня, ясноокая?
Ты же давно с моим другом обвенчана...
Но и в замужестве ты одинокая,
Русская женщина.
Русская женщина.
МАТУШКА ПЕЛА
Снова глаза закрываю несмело,
Вспомнить пытаясь детство свое...
Помнится только: матушка пела...
Песней наполнено сердце мое.
Зимами злыми над прорубью белой,
В стылой воде полоская белье,
Вся коченея, матушка пела.
Песней наполнено детство мое.
Больше она ничего не имела.
Только свой голос. Свой - ножевой.
Не было хлеба. Матушка пела,
И оттого я остался живой.
Рядом война полыхала и тлела.
Сытым ходило одно воронье.
Вдовы рыдали. Матушка пела.
Песней наполнено детство мое.
Минуло время, память немела.
Но без войны я не прожил и дня.
Все эти годы матушка пела.
Это, должно, сохранило меня.
Мы отнесли ее легкое тело
На вековечное поле-жилье.
Все мне казалось, - матушка пела.
Песней наполнено сердце мое.
