Рассказ

Кубанский городок в середине прошлого столетия, окраина. Широкая не асфальтированная улица с выбежавшими из садов за изгороди плодовыми деревьями - вишнями, жерделями, шелковицами.  Глинобитный дом неопрятного вида, потому что содержит его слабосильная женская рука. Кухня с горячей печью, тяжелыми табуретками и самодельным столом с мелкими насечками  от кухонного ножа на жирно-желтой глади доски. За столом - двое пацанов: я и Стольников Лешка. Для всех он кратко - Стол. Я зову его то <Столом>, то <Лешкой>, а он называет меня только <Идиолистом>, вкладывая в это слово едкость прикола и тайной насмешки - за несхожесть наших мечтаний. Он сам придумывает клички ребятам и пользуется только ими.

           Отец Стола года четыре назад ушёл к другой женщине. У матери  порок сердца - синие губы и разбухшие голени.  Лёшке приходится исполнять мужские работы: таскать в дом воду, рубить дрова, ходить на железнодорожную станцию и выбирать несгоревший каменный уголь, выброшенный со шлаком из паровозных топок. Потому что купить его не на что. Учится он слабо, и мне дали пионерское задание - подтягивать Лёшку. Да он и не отлынивает, старается. 

           -А ну, давай ещё раз!

           Стол открывает книгу, не спеша, прочитывает из неё абзац.

           -Пересказывай!

           Я максимально точно пересказываю все предложения.

           -Идиолист, сейчас читай-ка ты,  я буду пересказывать!

           Я читаю тот же абзац.

           Лешка, хотя читал сам и слушал меня, часто останавливается, морщит лоб, резко встряхивает головой, от чего густо стоящие волосы на ней вздрагивают вниз и упруго возвращаются  на своё место. Наша классная почти каждую неделю отчитывает его за шевелюру, но он не стрижется. Несмотря на подстёгивания, голова его никак не может запомнить, а рот - пересказать точно. В некоторых местах я не выдерживаю и произношу слово или два. Он без смущения принимает подсказку, снисходительно поясняя:

           -Да, да, я сам хотел это сказать!

           -А ну, давай ещё раз! - хватается он за новую попытку, - когда я один тренировался,  у меня выходило даже лучше, чем у тебя!

           Повторяется то же самое. Стол наугад раскрывает книгу, прочитывает абзац, и заставляет меня пересказать его. Я легко и быстро повторяю только что произнесённые слова. А Лёшка вновь спотыкается.  Он никак не может понять, в чём тут дело:  у нас с ним одинаковый рост, учимся в одном пятом классе и живём  в одинаковых одноэтажных домах, ходим в одну школу и в один класс, а вот так запомнить и повторить прочитанное, как я, он не может. Он даже старше меня на год, потому что оставался на второй год в третьем классе.

           Я почти каждый день прихожу к нему домой, мы раскрываем учебники, и: начинается долгое и нудное толмачество. Потому что до него долго не доходит замысел, кажется, таких простых правил и задач. Он старательно сидит за столом, читает вслух правила, потом грудью придавливает раскрытую книгу к ребру стола, прикрывает веки и  шевелит губами, шепчет, пытается  запомнить, пересказать и понять применение правил. А когда не только память зафиксирует, но и до ума дойдет смысл, он победно дергает головой  и колеблет плотный зачес. Закрепляет понимание несколькими примерами, а потом произносит нечто вроде: <Ну, это я давно знаю!>. И пересказывает правило мне так, будто это он назначен мне в помощники.

            Мне же очень скучно. От нечего делать я наблюдаю, как противно шевелятся его

мокрые губы, и неожиданно замечаю, что во время  шептания у Лёшки вверх-вниз  движутся уши! А потом переключаю внимание на его мать, с шумным дыханием

сердечницы возящейся у горящей плиты и поглядывающей на нас. Мне кажется, что она догадывается о моей скуке. Тогда она подходит к столу и сиплым голосом произносит странные шутки и загадки:

              -Шла старушка через лес и пускала аш два с.

              Лешка хмыкает, а я задумываюсь над ее загадкой. Когда она ненадолго выходит из кухни, он успевает объяснить <отгадку>. Некоторое время мне не только не скучно, но даже весело.

              Жарит семечки прямо на плите горящей печи, помешивает их и предлагает нам другой вопрос:

              -Как достать мертвеца из гроба?

              Лешка снова хмыкает, а я  замираю от неожиданности  необычной загадки и: теряюсь. Вся моя спесь от превосходства над Лешкой сжимается в точку. Ответа не знаю, сдаюсь.

              -Надо расщелкнуть жаренную семечку.  Ее скорлупа - как гроб, а зернышко-то уже сожженное, мертвое.

              Или:   

              -В коридоре есть ведро - из себя лить аш два о!

              Я вновь не понимаю. Тогда Лёшка гордится:

              -Ты химию еще не знаешь, а мы  знаем!

              Некоторые сведения по этому предмету Лешка почерпнул от матери и у шестиклассников, с которыми раньше учился, а потом отстал по болезни. Сначала было <воспаление> лёгких, а потом  перевели в туберкулёзный кабинет под наблюдение, и мать ежедневно полгода водила его туда на процедуры. Он худой, щуплый и значительно слабей меня.

               Несмотря на  мое всестороннее  лидерство, в нем живет упругая сила, которая не хочет это признавать. Каждый мой приход - это новое сражения наших воль, в котором он вначале показывает себя господином положения: ну, приходит к нему кто-то. А  разве он звал? Потому я вынужден защищаться, ставить его на место - и легким решением задач, и памятью, а когда и примером силы. Тогда  Лешку начинает оборонять его мать. Она подходит к нам и загадывает очередную, придуманную ею, загадку:

           -Под желтым живет желтое, в котором мы живем.

           И равняет наши позиции. Потому что на этот раз отгадки и Стол не знает. Оказывается - глина! Она показывает рукой на сад за окном.  Дно его сейчас светлее от упавших листьев, желто освещающих подножия яблонь, чем толща чернеющих крон. Глубоко, под покровом листвы и чернозема  действительно находится слой мокрой ярко-желтой глины. Из нее выстроен их дом.:    

         Я,  выполняя задание классной руководительницы, ходил к нему домой с октября до Нового года. Полугодие Лешка закончил на тройки. Когда увидел табель, зло оговорил классную, ему хотелось более высоких оценок. Мне, знающему его истинные способности,  стало обидно за нее.

        До конца пятого класса мы с ним тесно корешили, а потом нужда друг в друге стала таять. Бывало,  я встречал Лёшку со свертком в руках в центре города, радовался неожиданности, спешил к нему, однако он без эмоций старался обминуть меня, как препятствие, на расспросы не отвечал. Я узнал, что болезнь у матери сильно обострилась, она стала часто  лежать в больнице, и  Лёшке приходилось навещать её. Через два года она умерла, и с пятнадцати лет он стал жить один. Раз я видел, как к нему домой приходили какие-то полные тётеньки и напористыми голосами уговаривали его уйти в

интернат. Однажды в школьном коридоре они обступили Лёшку и что-то говорили ему, а он встряхивал своей гривой волос и упрямо повторял: <Нет! Не пойду! Сбегу!>, - и уши на фоне света между двух тетенек упрямо двигались вверх-вниз:

           Жил вначале на крохотное сиротское пособие, потом попечители помогли ему  устроиться на работу в рефрижираторное депо. Летом и осенью  что-нибудь выносил к проходящим пассажирским поездам и продавал: абрикосы, вишни, виноград,

шляпки подсолнухов, зелёные початки кукурузы, - всё то, что дарили кубанские колхозные поля и свой участок. От отца, поначалу предлагавшего свою помощь, грубо и категорически отказался.

              К этому времени мы с ним совершенно разошлись. Горизонты знаний, кружки, занятия спортом  открывали  новых  друзей. Я  учился почти на одни пятерки, и Стол с его тройками и приземлёнными интересами стал откровенно несимпатичен мне. С удивлением спрашивал сам себя: что  находил я в этом  упрямом человеке? Особенно хорошо помню тот же пятый класс, зимние каникулы. Я пришел к нему и застал  листающим старую подшивку  <Пионерской правды>.

              -Гляди, - разворачивает он страницу, - пацана из Брянской области наградили грамотой и ценным подарком за то, что предупредил подрыв трактора на колхозном поле - нашёл мину со времён войны и сообщил куда следует. Сколько денег огрёб, наверное!

               Он шелестит страницами.

              -А во, глянь!

              Читает вслух:

              -В селе Новые Ковали Тамбовской области пионер средней школы Вася Камышин вывел из горящего дома двух девочек трех и пяти лет. Васю наградили медалью <За отвагу на пожаре> и торжественно вручили во время  сбора пионерской организации школы:

              -Хорошо бы идти, - улетая в мечтах, фантазировал он, - а тут - пожар! Я бы тоже кого-нибудь спас, и мне такую же медаль повесили! А тебе хотелось бы? - искал он поддержки у меня.

              -Вообще-то да, - не задумываясь всерьёз об этом, ответил ему. - А лучше спасти девочку моего возраста, но чтобы вместо медали она поцеловала меня, а потом мы бы переписывались с нею.                     

              -Ты - Идио-лист! - едко подколол он меня, - не понимаешь!

              Он брал инициативу в свои руки:

              -Если б была медаль, к тебе девочки сами пришли восхищаться!..

              Наши с Лёшкой дома стояли на окраине города  на спуске небольшого холма. Через полкилометра он переходил в возвышение другого холма. Внизу, где два холма соединялись своими скатами,  отражал  небо и белые облака неглубокий прудик с толстым слоем ила на дне, островками рогоза и камыша. Зимой каникулы скучней, чем летом. Мороз,  ветер, а снега нет. На пешеходных дорожках - мерзлые комья чернозема.  Солнечные лучи  очернят их с одной стороны выступившей влагой, скользишь на них и спотыкаешься одновременно. А посреди улицы и вовсе глубоченные колеи от буксовавших машин. Ни гулять, ни бегать нельзя! Интересней на пруду. Вода в нем покрывается  совершенно прозрачным  стеклом, под которым можно  ясно рассмотреть неторопливую подводную жизнь. Там плавают мелкие рыбёшки, перекатываются комочки травы, извиваются червячки: 

               В полдень  Лёшка  позвал меня   попробовать первый лёд. Мы взяли с собой мою младшую сестру Лизу и пришли к берегу. Лёшка с ходу выскочил на лёд и стал бегать по краю. Стекло льда иногда потрескивало под ним.

              -Давай, догоняй меня, - подзадорил он и помахал рукой, скользя на подошве

обуви.

              Это мы все любили - разогнаться и заскользить по льду. Но я сомневался: Лёшка легче меня.

           -Давай, давай, не стой, беги за мной! Видишь, лёд держит! - вновь крикнул он, пробегая мимо.

              И я решился. Подождал, когда он приблизился, и выбежал за ним. Лёд сразу стал ясно трещать и прогибаться.

             -Не трусь, не бойся! - кричал Лёшка на ходу, - главное, не останавливайся!

             Треск льда раздавался всё слышнее,  всё глубже он прогибался. Один раз я оглянулся - меня  быстро догоняла струя откуда-то появившейся воды. От страха я тут же повернул к берегу, и это было моей ошибкой, потому что бежать пришлось по продавленному уже месту. Через три широких шага лёд проломился, и я оказался по пояс в воде. До берега оставалось метров двадцать. Лёшка на бегу оглянулся. Увидев, что я провалился,  крикнул:

              -Стой! Не вылезай! Самому нельзя! Сейчас я тебе помогу!

              И вправду, лёд с краёв быстро и легко обламывался, по тоненьким его пластиночкам разбегались мелкие трещинки. Ледяная вода, набежавшая под одежду, вместо того, чтоб холодить, непонятно жгла тело. Я подался было к берегу, но ту же ещё глубже увяз в ил.

              -Стоять! - звонко закричал Лёшка, - Не двигайся! Сейчас я тебе верёвку брошу!

              Сестра на берегу, видя беду, завизжала  детским визгом смертельно раненого зверька. Лёшка полз ко мне, опираясь на длинную жердь. В руке он держал кольцами свернутую толстую верёвку.

              Какое яркое солнце! Какой нестерпимый блеск краешков колотого льда! Какое высокое и голубое небо надо мной! Какая необычно красная шапочка на голове у сестрёнки! Какое всё вокруг красивенькое-красивенькое! Я никогда еще не видел такой красоты там, на земле. А отсюда, из проруби, постепенно  втягивающей меня вниз, всё вдруг стало таким красивым и блестящим, как игрушки на новогодней елке, что до сих пор стоит в нашем доме у  простенка. Даже на мужчине, бегущем от ближайшего дома, - как жгуче  выделяются  синие сатиновые шаровары!..

              А Лёшка уже недалеко, коленками уперся в жердь. Он бросает мне конец верёвки, но не добрасывает. Сматывает верёвку, опять бросает. Я  ловлю её конец, другой он тянет к себе, помогая мне выползти на лед. Тянет, вытягивает. Лед  разламывается, поэтому я просто медленно бреду по дну.  Лешка переступает, отодвигается подальше, но:   лёд под ним и жердью хрумко обламывается, он выпускает веревку и тоже уходит в воду!!!

              Тут набегает мужчина в синих шароварах,  ногами проваливает лёд, делает дорожку.  Достаёт Лёшку, относит на берег, быстро плещет шугой ко мне, цепляет меня с верёвкой и так же быстро выносит.

              -Скорей в дом! - командует он,  и мы почти бежим за ним, шурша затвердевшей от холода одеждой.

              А в домике жарко топится печь, и какая-то пожилая женщина, наверное, его мать, заставляет нас с Лешкой раздеться и загоняет на горячую лежанку. Потом, переступая натекшие с одежды лужи, развешивает ее сушиться, а Лизу устраивает за столом.

              Мужчина тоже переоделся в сухое и рассказывает матери:

              -Слышу сильный визг, выглядываю в окно и вижу, что тонут два  пацана, один уже  под лед уходит, второй сверху. Я бегом к ним, в чем был.

              -Я не тонул, я спасал, - возразил Лешка, - я ему уже веревку бросил.

              -Да, верно, а откуда у тебя веревка оказалась?

              -У меня и палка была. Я на нее уперся, бросил ему веревку, но если б он так

сильно не тянул, я бы  сам его вытащил! - держался своего Лешка. - А веревку и палку я на берегу нашел!

            -Что творится! - удивился мужчина, - Кто-то приносит на берег палки, веревки.

           Мы согрелись, оделись в высохшую одежду, и пошли домой. Такой  ярко окрашенный день, каким он казался мне из проруби,  вновь приобрел черно-солнечные краски бесснежной кубанской зимы.

              -А это я принес жердину и веревку, - неожиданно признался Лешка. - Я утром сюда прибежал, вижу - пруд замерз, но лед тонкий. Дай, думаю, спасу тебя. Тут все равно мелко. Может, мне медаль дадут <За спасение утопающих>. Ее в том году ввели, я читал в <Пионерке>. Или в газете про меня напечатают!..

              -А зачем это тебе? - удивился я.

              -Когда про тебя знают - все достается легче! - умудренный чьим-то опытом, ответил он.

              За эту придумку я ни грамма на него не обиделся, но зато дружба наша стала для меня менее ценной, я бросил подтягивать его в учебе, да и Лешка  не настаивал, упорно учился сам на вымученные тройки.

                                                             ***

              В старших классах Стол поразил меня трижды. Вначале - в восьмом классе. Я совершенно не ожидал встретить его вновь в школе, думал, что уйдет на завод после семилетки, как ушли многие с его способностями.  Впрочем, я тут же забыл о нем. А Лешка упорно продолжал учиться,  с трудом вколачивая в свою голову школьную программу.                                                                                                                                       

             Второй раз поразил еще больше. В конце одиннадцатого класса я встретил его в дверях школьной библиотеки. Он на ходу листал <Справочник поступающих в ВУЗы>! Я оторопело уставился на него: не в ВУЗ ли он собрался? С его-то головой?   Туда, по моему представлению, должны были идти самые-самые, лучшие из лучших. Им двигать прогресс и развивать науку. Но не таким же:Он поднял глаза и прочитал мои мысли. На мгновение замешкался в дверном проеме. Но тут же упрямо тряхнул головой, от чего заросли волос упруго качнулись, и вышел первым.

           И еще раз - на выпускном вечере. Он - ОДИН!!! - из всех ребят  пришел в новом темно-сером костюме, в белой рубашке с запонками, заколкой на тонком галстуке и новеньких остроносых туфлях - мечте многих юнцов. Как он сумел скопить столько денег? <Выделывается>, - осудили мы. Между тем, Лешка бесстрашно пригласил на танец саму Люду Сарычеву, умницу, отличницу и красавицу, рядом с которой у многих ребят  стесняло грудь и влажнели пальцы. Люду, с которой мы сыграли столько ролей в школьных спектаклях! Наши с нею пугливые поцелуи украдкой - разве стали первой любовью? Нет, они были как одобрение верности высшей цели. Какой? А жизнь покажет! Вначале надо учиться, напитаться знаниями. И Люда, и я стали золотыми медалистами. Через танец я ревниво приглашаю ее - и она делится:

            -Я ему говорю: не боишься, что засмеют? И знаешь, что он ответил? <Одна половина людей смеется над другой, и обе равно глупы!> Я прикусила язычок - сама не раз смеялась над его недалекостью. Какие мы становимся, а?             

              А вообще-то нам уже почти без разницы, кто как одет, кто что говорит, и кто кого приглашает. Почти все уже решено: кто куда поступает и идет. Люда - в педагогический, я - в медицинский. Мы разъезжаемся. Лешка:  Да какое кому дело, сейчас центробежные силы  преобладают над  центростремительными.

                                                                    ***

              Костяшки годов пощелкали по изогнутому стержню предначертанного будущего. Стук их все убыстряется, все ускоряется. Вот нам двадцать пять лет: Тридцать:

Сорок: Пятьдесят: Под их наслоениями затушевываются далекие события, мелкие эпизоды, знакомые до рези в глазах лица одноклассников. На фотографиях выпускников своего класса с удивлением рассматриваешь молодых учителей: ах, какие они казались 

тогда старыми! Плотное бремя собственных  забот  и обязанностей, не любопытность и равнодушие заставляют забыть сокурсников, школьных приятелей. Остаются в близкой

памяти только друзья, родные, да, может, еще бывшие враги. Всех остальных растворяет царская водка времени. Забыл бы и Лешку, если б не удивил он меня своим костюмом на выпускном вечере да наглым приглашением Людочки на танец. Какая он ей пара? Поэтому я пытался следить за его судьбой. Вначале отслужил в армии. Там вступил в

партию. После поступил в технологический институт, факультет нефтедобычи. Дом продал. Женился. Уехал на Ямал. И - все! Далее следы потерялись, никто о нем из наших

<бывших> ничего не знал. А Люда вышла замуж в Ростове, где училась, и уехала за границу.

                                                                       ***

                     Настал нервозный двухтысячный год. Я, жена Лариса, сын-студент,  все - в подмосковном Королеве.  Двухкомнатная квартира, старенькая дача и никаких шансов на

большее. Работаю  участковым врачом, пописываю статеечки в местную печать, да напечатали  несколько рассказов в центральных изданиях. Однажды осенью иду на дачу в Валентиновку. Вдруг плавно тормозит  возле меня блестящая белая машина, <с лица> похожая на восточную расу, с раскосыми фарами. Автоматически отворяется дверь с моей стороны и мужской голос приглашает:

              -Садись, писатель!

              Я оглянулся - никого рядом нет.

              -Тебе, тебе говорю!

              Значит, меня! Какой-то знатный пациент? Я мягко утонул в переднее сиденье и повернул голову к водителю. Бог мой! Неужели? За эти годы я растолстел, полысел и обрюзг, а рядом со мной сидел 35-летний мужчина со свежим лицом в строгом прикиде. Движения выверенные, плавные. Пальцы тонкие, цепкие. Голос размеренный, негромкий, но очень ясный из-за четкого произношения. Густая еще шевелюра с нависшими вперед крупными полукольцами. Не может быть!..

              Я бы еще долго разглядывал, узнавая, но тут он тряхнул головой вперед, полукольца колыхнулись вниз и упрямо вернулись на место:

              -Привет, Идио-лист!

              -Лешка, е-мое! - Обрадованно узнал я, - да как ты здесь? Водилом у кого-то?

              Он медленно поглядел на меня и так же медленно отвернулся.

              -Я тут живу. Недалеко.

              -Вот здорово! И мы тут  с женой живем. Вон туда, под горку вниз, там село Бурково, на ней небольшая дача. А зимой в квартире.  А у тебя тоже квартира? Дача есть? Тачка какая крутая! На кого работаешь?

              Не отвечая на мои вопросы, задал свой:

              -На родину ездишь? Как там наши, кого-нибудь видел?

              -Любу Крутову, Нину Меньшикову, Андрея Струка. И еще некоторых. Люда Петер сильно поправилась, Галина Ветрова - в Ростове, главным инженером. Олег Бондарь пишет неплохие стихи, выпустил книжку. И сын его тоже пишет. Обидно: о Люде Сарычевой никто ничего не знает. Уехала за бугор - как в Лету! Носились слухи, что ее дочь замужем в Москве и преподает в каком-то институте. Но толком ничего неизвестно.  А Вовка Сергеев спился. 

              -Одни ищут благ во власти, другие в сласти, третьи - в пьянстве! Но истинное благо - то, чем владеешь без раздела и зависти! Это ты сам! Расскажи о себе.

              -У меня отлично!  Любимая работа, любимая жена! Я уже дед - внучка от старшего сына, военного.

              -Ну, ладно, время - деньги. Хорошо да мало - вдвойне хорошо! Помнишь, мы с тобой вместе читали отрывки из книг, а потом пересказывали? Ты бросил?

              -И думать забыл!

              -А я - нет! Мне мать наказала: <Зачем ты пустые слова заучиваешь и повторяешь. Ничего они тебе не дают. Ты заучивай МУДРЫЕ! Видел, как Идиолист твой смурнеет, когда не знает? Он тогда ниже тебя. А когда видит, что  не знаешь ты - гордится и нос дерет! И старайся выделиться, непохожим ни на кого будь. Особенно человека выделяют хорошая одежда, умение вести разговор и награды. Так  в люди выйдешь!.. - Тут он протянул мне  записную книжку, - открой ее на любой букве, говори первое слово.

              -Буква <Н> - <Нужда>.

              -<Пользуйся чужою нуждою, когда она приходит, это лучшая отмычка в любом деле!> Еще.

              -Буква <П>. <Проигрыш>

              -<Избегай тех, в чьем обществе проигрываешь - то ли потому что слишком хороши, то ли слишком дурны>

               -А еще. Буква <Ч> <Человек>.

              -<Козла бойся спереди, лошадь сзади, а человека - со всех сторон>

              -<Воз>

              -<Что муж возом не навозит, то жена горшком наносит>. Я таких изречений  больше тысячи знаю! Это здорово помогает поддерживать беседу. А теперь давай вспомним нашу с тобой игру. Открой-ка этот журнал  на любой странице. Прочитай вслух любой абзац и перескажи.  Он протянул мне последний номер  <толстого> литературного журнала. Я  раскрыл его и прочитал вслух:

              -<Но, разумеется, наиболее ярким и чистым воплощением этого поведенческого типа являются западники в странах не-Запада. Они управляются Западом еще до того, как могут срабатывать рационально организованные механизмы такого управления. Они прямо-таки стыдятся национальной идентичности и опасаются быть застигнутыми в роли проводников национальных интересов своих стран:>(1) Слушай, как интересно. Ты следишь за всеми новинками? А мои рассказы не читал?

              -По ним я тебя и нашел.  В <толстых> журналах я читаю всю публицистику, ее сочиняют самые богатые умы! Это рельсы в будущее! Теперь перескажи.

              Я перечитал этот абзац еще раз про себя.

              -Дословно пересказать я не могу. Смысл: в посткоммунистических странах есть большая прослойка людей, слепо подчиняющиеся Западу.

              -И старающиеся наперед угадать его желания.  Правильно. Давай я. <Такой тип внутренне неуверенного сознания, испытывающего комплексы и заглушающего их демонстрациями приобщенности к цивилизованному миру, сегодня распространен повсюду; он и образует специфический фон современности, вскормившей самоубийственный конформизм одних и самоуверенность других, ведущих весь  мир к катастрофе> (2).

              -Здорово. Это про американцев?

              Не отвечая, он закрыл журнал, грудью придавил его к рулю, и негромко,  почти слово в слово пересказал прочитанное.

              В этот момент неожиданно вернулась давно забытая неприязнь к нему. Во время шептания так же противно шевелились его мокрые губы и вверх-вниз двигались уши. Закончив пересказ, он победно тряхнул головой, от чего волосы качнулись вниз и тут же вернулись на место.

           -Ну, ты фокусник! А кем  работаешь? - постарался поставить его на то место, где всегда он пылился в моей памяти. - Частный извоз?

              Постарался усилить ехидство:

              -Не в таком ли доме живешь? - кивнул на группу  трехэтажных дач невдалеке.

              Он  медленно повернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза, не отрываясь, цедя слова, негромко проговорил:

              -В этих живут те, кто работает на меня.  Вот один из моих домов.

              Он протянул мне необычно длинную фотографию. Едва умещаясь в нее, солнечно-белый замок изнывал на раскаленном берегу моря.

              -Недавно на Валентиновке купил двести соток. Хочу строить виллу.

              -Да ты что! Здесь же сотка не меньше трех тысяч баксов стоит! Стол, ты - рекетир-вымогатель, что ли?

              -Я уже забыл эту кличку. Сейчас меня кличут  <Фрот> - с английского - <Горло>.  Да и не Стольников я давно, вернее, не только Стольников. У меня четыре <настоящих>

фамилии. Слыхал рекламу пищевых добавок? Я - тот, кто дает разрешение на пропаганду этих препаратов, а еще содержу несколько фирм по их изготовлению, объединенных в холдинг.

              -Но это же наполовину  шарлатанство!

              -А наполовину помогает - верой в них!  Главное - подогревать желание. Люди желают обманывать и быть обманутыми, -  я и играю с ними в эту игру. Есть излишек

ненужных денег - они приносят его нам. Это та же <пирамида МММ> - <Много-миллилооных-муд:>. Когда перестает давать прибыль и рушится одна - строим другую. Кончается вера в одно <чудодейственное средство> - изобретаем другое. <Кремлевские капли>, <Медные, а потом оцирконенные браслеты>,  <Гербалайфер>,  <Модиум>. <Чурсенин>. <Тыквесемеин>.  Сколько было! Сколько еще будет! Сейчас <Нонстарит> и <Силен-актив> разрабатываем. Скоро пойдет реклама, услышишь. Все это относительно безвредная мутота, смехотворная  себестоимость, в шестьсот-восемьсот раз превосходящая рыночную цену!

               -Я знаю. Действует давно известный эффект <плацебо>, то есть, лекарства-пустышки. Человек принимает толченый мел, по форме и виду не отличающийся от  настоящего препарата, а результат тот же, что и от самого лекарства!

               -Так и наши добавки действуют - строго по налаженной рекламе! Особенно в первые месяцы запуска. Люди ленивы, хотят иметь здоровье, пролеживая диваны. Ты тоже потерял былой вид и форму. Наверняка даже зарядки не делаешь. А у меня с этим строгий распорядок, ежедневно - два часа интенсивных тренировок в своем тренажерном зале или бассейне.

              -Тут ты совершенно прав. Абсолютно некогда из-за подработок, дачи, публикаций.

              -Отчего карьеры не сделал? Медалист!

              -Одиннадцать лет жизни с первой женой, дочерью завкафедрой истории мединститута, зачеркнули все надежды на продвижение. Жена - или волшебная палочка, или клюшка бабы Яги. А  выбрал-то  ее из-за фигуры и разлета светлых волос - подобных Сарычевой. Долго грезилась мне Людмила. Судьба напрасно развела нас. Я больше не встречал таких  смешливых, как она!  

              -<Жизнь не веселый танец, а поход и битва!> <Часто не смейся  - судьбу упустишь!>

              -Да я не жалею. Только в жизнь, как на первый лед, ступать надо с бо-о-льшим

расчетом. А я часто увлекался. Вижу - других держит, значит, и меня должен! Помнишь, как провалился на нашем пруду? 

              -Мы тогда оба провалились. А почему? Ты хотел догнать меня. А надо было бежать в другую сторону! Мой расчет был верен, лед держал. Но я усвоил твои привычки и знал, что побежишь за мной!

              -Это сейчас ясно. Хотя из моего жизненного опыта, жизнь не учит, а разыгрывает.

              -Нет, саму жизнь надо разыгрывать! Как сценарий.

              -Что же ты хочешь разыграть с моим участием? 

              -В моем холдинге, как у солидной организации, есть врачи, клиники, лаборатории. Ты практикующий врач, служишь людям. Но твоя зарплата смехотворна. 

<Люди платят тем, кто их потешает или обманывает. А не тем, кто им служит>. Приходи ко мне - даю тысячу долларов в месяц!..

              -Да, но это же: Надо верить в то, что делаешь. А у меня веры в такие препараты никогда не было и нет. Как-то я даже пробовал представить себя на месте тех, кто распространяет их - мне стало неприятно. Нет, думаю,  что у меня не получится.

              Промолчал. Видно, размышлял. Говорит:

             -Ну, тогда есть у меня должность типа старшего врача. Он дел с пациентами не имеет. Он работает только с врачами. Консультирует, наставляет, иногда проверяет. Полторы тысячи долларов в месяц. Приглашаю тебя!

              -Вот это деньжищи! Аж голова закружилась! Но, пожалуй, все равно нет. Пойми, это не мое. Я как-то был внутри такого евро-компьютерного учреждения.  Час был - два в себя приходил. За полгода сгину в этом царстве ложных отношений.

              -Я так и подумал, что откажешься. <Разумение твое делает тебя свободным, если ты не подгибаешь его служению плоти>. Хорошо. Есть у меня живая работа: командировки за границу. Туда - товар для наших же россияночек, работающих там, обратно - экзотические компоненты:  пахучие коренья, масла - гвоздичное, розовое, чайного дерева: Две штуки баксов - выше у меня оклада нет!

              -Леш, можно задать тебе такой вопрос: как ты относишься к религии?

              -<Учение Божие как вода. Она оставляет высоты и скапливается в низинах>. Вера - для серых и сирых, высоким оно ни к чему. Хотя в храме Троицы Живоначальной на Шаболовке всю мою семью поминают на службах - за год вперед заплачено. 

              -Я  знаю, ты был членом партии:

              -Меня замполит в армии убедил, говорит, сейчас коммунистам все льготы. Так и вышло. В институт вне конкурса. Квартира в Уренгое по льготной очереди. Карьера: начальник участка, партии, главный инженер. А тут  перестройка, демократия. Критика компартии. Я в ней не участвовал: <Не суди, да не судим будешь!>  Разрешили часть прибыли за газопромысел оставлять у себя. Вдруг - деньги в руках, много денег! Сразу - друзья на всех уровнях. Покупаю квартиру в Москве, открываю дочернюю фирму по перепродаже газа. Подвешенное состояние: то грабит криминал, то своя милиция, то отстреливают. В  уме зажужжала формула: <Благоразумный удалится от дел прежде, чем дела удалят от него>. Стал присматривать другое поприще.  Решил уйти в фармацию, пищевую индустрию, изготовление мебели - без них человеку никуда! Но втиснуться

лишним конкурентом оказалось  непросто. Надо кого-то осаживать и вытеснять.  И вдруг вижу: в горизонте пищевых добавок - никакой очереди и никакого надзора на получение лицензий и разрешение продаж. Повезло: место оказалось выпавшим из мафиозной сети контроля. Немного возни на высоком уровне по созданию комитета их лицензирования - и вот уже семь лет его возглавляю.

              -Ну, и зачем ты  разыскал меня? Чем могу быть полезен, так сказать?

              -Удивительное дело: когда-то я заучивал пословицы и высказывания   для помощи в беседе и чтобы <сразить> противника. А теперь, когда я их знаю тысячи - они вдруг

перевернули меня самого! Что ни сделаю, что ни замыслю - тут же в голове готов ответ-

афоризм. И не простой ответ - а предсказание! Все исполняется точно по заданной программе. Сейчас модно хвалить рынок, экономику, строящуюся на рыночных отношениях. Но только  услышу, как напирают депутаты: <Все решает спрос и предложение>, - так сразу вспоминается, что еще в прошлом веке один умный человек сказал: <Привилегия рыб, крыс и волков состоит в том, чтобы жить по закону спроса и предложения, законом жизни человечества является справедливость>. А как погляжу,  что она недостижима, так делается скучно и пресно, будто посудную тряпку жуешь вместо мяса. Тогда тебя вспоминаю, твои наивные мечтанья. Что-то в них есть, когда они не о деньгах и медалях. Скучно мне стало со своими.

              -Кстати, твоя мечта осуществилась, орден есть?

              -И не один.

              Он достал пачку бумаг  из великолепного портфеля и показал:

              -Наградные документы к ним. Но <побрякушки> не надеваю никогда: детские шалости!    

              -Это у тебя от избытка  денег и больших возможностей.

              -Понимаю. Читал твои рассказы, вижу, как живешь. Недостойно дару и несправедливо миру. Есть возможность поправить это.

              -Э,  вон куда тебя понесло. Душу пытаешься оттащить от пропасти. Но и мы кое-что помним: <Нельзя заботиться и о душе, и о мирских благах. Если хочешь мирских благ - откажись от души; если хочешь уберечь свою душу - отрекись от мирских благ>. А не слабо отдать Богу то, что от Него получил. Или нищим?

              -Значит, хочешь лучше меня быть? Ну, что ж, не пожалей!

              -Нет, Леш, не пожалею! У меня все есть - жена, сыновья, все устроены, проблемы решаем вместе. Извини. Как-то не по мне это. Давай лучше в отпуск на родину съездим.

              -Вот этого не могу. Я ведь везде под охраной.  Глянь вперед  - там ГАИшники стоят, погляди назад - и там тоже. Мы с тобой два часа беседуем - возле нас ни одна машина не проехала, всех по другой дороге направляют. В этом деле я тебе не товарищ. Честно говоря, и видеть их не хочется - я предчую стенанья, жалобы, просьбы. Это ты  <Идиолист>!

              -Ладно, Стол. Тебе со своими скучно, а мне с тобой. Сколько беседовали, но, несмотря на твои афоризмы, ничего нового не узнал. Деньги всего важней - вот и вся твоя премудрость. Нет, жить лучше, когда душа летит. В общем, пока. Как  ты только что сказал: <Избегай тех, в чьем обществе проигрываешь:>

             Хотел выйти из машины.

              -Стой-ка! Ты ведь никогда не верил,  что я могу чего-то достичь, не замечал меня. Вы вдвоем с Людкой надо мной смеялись. А ну-ка посмотри еще  фотографии.

              Лешка передал мне альбомчик с золотыми застежками. Я открыл его.

              На всех снимках - тот же знойный замок, я сразу узнал его. Только очень близко и подробно. Прямые и овальные окна, полузакрытые шторами, прямыми или коккетливо ухваченными посредине лентами. Дорожки из голубоватого камня. Много цветов. Даже в огромных каменных чашах - неправдоподобно густая смесь изо всех сил вытянувшихся друг из-под друга  и широко смеющихся миру цветущих головок. Какие-то статуи. В зеленой воде  сверкающего бассейна плещется изящная дама. Вот она вблизи.

              НЕУЖЕЛИ!!! Я едва не выпрыгнул из низкого сиденья.  Глядя мне в глаза, хохочет  Люда Сарычева!

              Я захлопнул альбом, сунул его Лешке и хотел вырваться из этой машины. Но не вышло. Лешка дверь заблокировал. Я кинулся на него. Стальная кисть бывшего приятеля легко перехватила мою руку и посадила меня на место.

              -Ты всегда спешил. От Бога много - настойчивости нет! Я Людку потопил, я ее и

спас. Для себя. Что-то есть в вас, в тебе и в ней, что непобедимей магнита тянет к вам! Я следил за ее судьбой. Муж ее погиб - был убит на месте нечаянно открывшимся бортом

проезжавшей грузовой машины, и Людка с маленькой дочкой приехала в Москву. Только что <разрешили все, что не запрещено>. На все деньги, что имела, она открыла магазин. Что делаю я через подставных лиц? Кидаю ее. Поставляю большегруз  с фуфлом  вместо товара,  а потом банкрочу! Она теряет  магазин и еще остается должна. Надо продавать   квартиру. Отдаст, а потом - в БОМЖИхи?  Неожиданно - сказка для нее -  на горизонте появляюсь я. Недоумение, изумление, восхищение. Театр, шоу, бар, знакомство с Киркоровым на светском рауте. Ее дочка - без ума от новых впечатлений! Предлагаю: долги  плачу, она сохраняет квартиру, а я нанимаю ее гувернанткой своим младшим погодкам. Но любовницей стать - что вы, что вы! Бабушкина закваска. Тогда -  предложение руки и сердца, и мы с нею венчаемся! Это - для нее, чтоб соблюсти

<правила жизни>. Без развода с первой женой. А зачем? Ведь она у меня мусульманка. В рот мне смотрит, никогда не перечит, сама есть готовит. Ночью вернусь - все горячее! Хочешь попасть в Рай при жизни - женись на мусульманке! Людка не такая! Оттого, наверное,  и тянет к ней. Вилла в Ливадии - ей свадебный подарок!

            Лешка наверняка гордился разыгранным <сценарием> с Людмилой. А мне  вдруг стало облегчительно легко. Почти счастливо. Я с удовольствием рассмеялся: из-за чего это  я вдруг занесчастился? У меня милая  сердцу жена-христианка, всегда рада мне,

старший и младший сыновья устроены,  тыл и будущее надежны. Я засмеялся еще раз радостно,  с облегчительным спасением, как свалившийся в пропасть, твердо схваченный за ногу .

              -<Что ты ржешь, мой конь ретивый?>, -  давно забытым вопросом спросил Стол. Он обычно задавал его  в нашем юном далеке, если до него не доходил смысл смешка.

              -Вспомнил  школу, наши грядки в школьном огороде. Мы классами выращивали кто - подсолнухи, кто - кукурузу. Помнишь, как-то летом мы с тобой выломали длинный подсолнух, семечки из шляпки вышелушили и грызли,  а стебель с шершавыми лопушистыми листьями положили поперек тротуара. Если кто проходил мимо и пытался перешагнуть его, я дергал замаскированную бечевку, стебель, густо шурша, двигался, пугал прохожих, и они смешно подпрыгивали от неожиданности. Мы с упоеньем хохотали. А один мужчина вернулся, схватил этот стебель  и на нас! Ты говоришь: <Это - он!> - и показываешь на меня. А у меня в руках действительно бечевка! Но  -  вот неожиданность! - мужик - хвать тебя шляпкой подсолнуха по башке! Да еще пару раз, пока  шляпка не разлетелась!

              Лешка  легонько шевельнул плечом.

              -Знаешь, как моя мать говорила? <Вспомнила кыця, шо мокра гузныця!>. Я

вообще не понимаю, зачем ты это рассказал?

              Я совершенно успокоился. Стол вновь улегся на свое пыльное место в моей памяти.

              -Стол, перестань комплексовать. Ничуть ты не изменился! Подозреваю, что подставил бы ты меня и кинул, как Люду, согласись я на твои условия. Нет, не уговоришь. Открывай свободу, я приехал!

              Вышел из грота блестящей машины, вдохнул закатного воздуха, махнул ему рукой. В ответ он вяло поднял кисть, лежащую на руле, взял  сотовый телефон.

              С чувством большого облегчения, словно сбросив путы, шагал я по пустой дороге мимо чужого забора, мимо охранников. Ко мне направлялся еще один в  грубом камуфляже, держа руку согнутой, будто отдавал честь. Ближе понял, что он беседовал по такому  же мобильному телефону:
              -Это вы сейчас разговаривали с  Фротом? Покажите ваши документы.

              Улыбаясь, все так же испытывая приятное освобождение от нежданно наброшенных пут, ответил ему:

              -Да я местный, вон там живу.

              Развернувшись, показал рукой. И тут же свалился на дорогу от удара по голове.

              Сноска (1) и (2): Цитаты взяты из статьи Александра Панарина <Стратегическая нестабильность ХХ1 века>.

Виктор Рыбалко