Пойте Богу нашему, пойте,

Все разумно!

(Пс. 46, 7, 8).

И глас изыде от престола глаголющий: пойте Богу нашему, Вси раби Его, боящийся Его, и малии и велиции

(Апок. 19, 5).

Еще у древних народов за пением признавалось великое, облагораживающее нравы общественные значение. У евреев и греков музыка и пение непременно входили в круг наук, преподаваемых в школах, не только как предмет, но и как средство воспитания. Правительства в древности пользовались пением и музыкой для возбуждения в народе высоких чувств и доблестей. Современные педагоги вполне признают благотворное действие музыки и пения на воспитывающихся; особенно это нужно сказать о музыке религиозной и о пении церковном.

Духовная музыка и пение приводят душу, то есть ее разумные способности, в гармонию и настраивают к высоким мыслям и благим расположениям. Весьма замечательный факт в этом отношении представляет нам ветхозаветная история, как музыка Давида рассеивала припадки душевной болезни (тоски) Саула (1 Цар. 18, 10).

В Церкви новозаветной, христианской украшением богослужения было и есть пение. Оно здесь, в земном Иерусалиме, дает нам предчувствие той песни, которую однажды слышал святой апостол Павел в Иерусалиме Небесном.

Церковное пение как дело благочестия служит важным условием благолепия православного богослужения. Сопровождая большую часть богослужения, пение придает ему особое оживление и торжественность. Давая же всем присутствующим в храме возможность участия в богослужении, оно предохраняет нас от дремоты и блуждания мысли во время богослужения и настраивает к молитвенному возношению ума и сердца к Богу.

При участии в пении всех или многих присутствующих благоговение в наших храмах становится возвышеннее и назидательнее, праздники церковные одушевленнее и торжественнее. И самая жизнь наша, согреваемая чувством благочестивого воодушевления, делается возвышенное и отраднее. И все это через участие в пении доступно каждому без особой затраты материальных средств, без особых усилий или потери трудового времени.

Напротив, при низком состоянии пения наше богослужение утрачивает часть своего благолепия, становится безжизненным, а потому и не имеет вполне благотворного влияния на людей. Отсюда понятно, почему Церковь так высоко ценит церковное пение и в песнопениях и на ектениях особо молится о певцах.

Пение, как и всякое другое искусство, имеет разные степени совершенства. Первое условие: пение должно быть понятно, а для сего произношение слов должно быть ясное, членораздельное, ибо, не слыша слов, нельзя испытывать и тех чувств, какие в полноте и совершенстве достигаются выражением слов и мелодией. Человек существо разумное, одаренное членораздельным словом, которое и должно быть слышно и понятно в пении более, чем в чтении, ибо существенное отличие пения от чтения - большая продолжительность. Посему основное правило пения - протяжность. Несоблюдение правила - это переход пения в чтение. Тогда спрашивается: зачем и петь, если нет времени; тогда лучше прочитать не спеша, ибо это займет меньше времени, нежели самое беглое пение. Вообще можно сказать, что неспешность есть основное свойство пения, а потому когда спешат, то не только не достигают в пении никакого совершенства, а, напротив, попирают его. Когда же поют священное, то попирают самое священное песнопение.

Но попирать священное неприлично и даже богохульно, когда, например, станут петь молитву Господню <Отче наш> скороговоркой; тогда неизмеримо приличнее прочитать. Так же можно сказать и о других песнопениях.

Вторая ступень пения - это его осмысленность: певец должен петь так осмысленно, чтобы его понимали слушающие. При этом всякий оттенок мыслей и чувств выражается соответствующим пением: печаль, радость, славословие - все это должно находить в голосах поющих особое выражение. Эта ступень пения может быть доступной людям, получившим более или менее достаточное развитие, когда человек бывает в состоянии не только понимать мысли каждого отдельного предложения, но и способен следить за общим ходом их.

Церковь есть училище благочестия для всех, а потому осмысленность в пении есть насущное требование от церковных певцов. Еще апостол Павел говорит, что лучше сказать несколько слов с пониманием, нежели тысячи без понимания.

Третью ступень в пении составляет умилительность (художественность), когда певец, при живой сердечности и настроенности, сам переживая известные чувства и настроения, передает их и слушателям. Виды и формы умилительности различны в зависимости от содержания песнопения: ибо певец является то благовестником, то проповедником, то молитвенником от лица присутствующих.

Какое же должно быть пение в церкви? Пение должно соответствовать богослужению. Богослужение Православной Церкви называется общественным именно в том смысле, что в нем могут принимать участие все молящиеся. И исторически известно, что в пении церковном принимал участие весь народ. Еще в Ветхом Завете, по чудесном переходе Израиля через Чермное море, <воспе Моисей и сынове Израилевы песнь сию Господеви: поим Господеви, славно бо прославися> (Исх. 14, 31, 15, 1). Нет сомнения, что и в новозаветной Церкви трех первых веков пение прежде всего являлось делом общенародным, доступным каждому. К тому располагали тогда и всеобщее равенство членов Церкви, и тесное общение христианской любви верующих. Общая несложность и простота пения содействовали этому. Как это следует из самой формы cочинения псалмов, пение было очередное хоровое между мужчинами и женщинами или между священником и народом. Развившаяся же впоследствии сложность и искусственность пения послужила к сокращению и совершенному искоренению общенародного пения из практики Православной Церкви. Святой Иоанн Златоуст в IV веке уже ввел церковное пение отдельно от народного (клир певчих). Папа Сильвестр в 330 году устроил в Риме школу для певцов; папа Григорий Великий совсем устранил живое участие в пении целого прихода, поручив все хору.

В Русской Православной Церкви общенародного пения не было. В XI веке уже учреждена была школа для певцов церковного пения и появились первые попытки сочинений для церкви (например, стихир в честь свв. князей Бориса и Глеба).

И только за последнее время раздаются голоса, и то немногочисленные, в пользу общенародного пения. Наш Владыка, Высокопреосвященнейший Никанор, принадлежит к числу лиц, вседушевно и всемерно желающих введения в богослужение общенародного пения. За это говорят его предложения Консистории от 16 октября 1908 года за № 5427, от 10 августа 1909 года за № 4329, в коих он паки и паки просит и молит вверенное ему духовенство всемерно заботиться о научении народа душеспасительному церковному пению, последуя Уставу Церковному. Устав Церковный, при объяснении возглашения диакона <Рцем вси>, говорит: <сей же глагол не ино что приносит разумети, но точию самое, еже всем вкупе (с пением) молитися, не клиру точию единому, но и всем обретающимся в церкви... Да увемы, яко тело есмы вси едино, толико имуще друг ко другу различие, елика уд со удом (Типикон, изд. Москов. Синод. Типогр., 1877, л. 300).

Противники общенародного пения говорят, что только прекрасное возвышает душу человека и что этого-то и не может дать общенародное пение, так что уничтожение хоров, художественно исполнявших песнопения, и введение пения общенародного может сослужить двоякую службу: одних - любителей его, привлечь в церковь, а других, противников его, оттолкнуть от церкви, что, конечно, не в интересах Церкви.

Общенародное храмовое пение, в смысле искусственно художественного, исполнения, в настоящее время у нас действительно невозможно. Да оно и едва ли когда-либо будет возможно для народной массы, ибо как таковое оно требует особых дарований, склонностей и специальной подготовки. И стремиться к тому, чтобы достичь художественности в общенародном церковном пении, нет надобности: это удел немногих, которым и оставим его, то есть певческим хорам. В народной же массе встречаются люди, которые могут петь нехудожественно, но просто, ясно, с воодушевлением и умилением.

Вот этой второй ступени и нужно стремиться достичь при организации общенародного пения. Оставим для художественного исполнения некоторых песнопений хор, настоятель храма должен позаботиться о возможном народном пении. Говорим - настоятель, ибо без его благословения и участия устройство общенародного пения не состоится или же не достигнет надлежащей высоты.

Теперь вопрос, как устроить это дело и что петь хору и что народу?

Это дело нелегкое и кропотливое, требует труда, и труда упорного. Нельзя думать, что стоит только захотеть и явится всенародное пение. Нет, устройство общенародного пения должно иметь свою постепенность и свои условия. Прежде всего нужно народную массу сорганизовать, а для этого необходимо, чтобы она была постоянная, чего не может быть в кафедральных соборах или в чтимых народом обителях, где молящиеся постоянно меняются.

Приходская церковь имеет полную возможность устроить общенародное пение. Большим подспорьем в этом деле является школа, в которой приходский батюшка является законоучителем. На нее-то и надо обратить особое внимание, чтобы пение в ней было поставлено на должную высоту. Из способных учеников школы (или школ) следует устроить хор и сначала с ним приготовляться к пению в церкви; а потом, когда этот хор достаточно подготовится и увеличится другими учениками, можно выступить с ним и в церкви, с привлечением в этот хор и мужских голосов из прихожан-любителей церковного пения, и этот хор послужит ядром общенародного хора. К этому хору постепенно будут присоединяться голоса молящихся, сначала робко, неуверенно, а потом все больше и больше и все увереннее, так что с течением времени вся Церковь действительно будет <едиными усты и единым сердцем славити и воспевати Пречестное Имя (Господне)>.

Там же, где почему-либо школа не может оказать такую услугу в деле устройства общенародного пения, придется устроить такое же ядро - любительский хор, который может заменять левый хор, а для песнопений, поемых всем народом, - сходить с клироса в народ. Какое-либо задавание тонов, а тем более махание на всю церковь руками с амвона не должно быть допускаемо. Лучше всего - пусть хор начинает первые слова известного песнопения, а народ в тот же тон продолжает. Любительский хор и хор школьников ведет за собой в известном такте весь народ, так что и руками махать нет надобности. Но лицо, которое устроит с благословения о. настоятеля общенародное пение, повторяем, - понесет труды большие. И труды эти, сверхдолжные и нелегкие, достойны внимания и поощрения. Наш Владыка архиепископ в предложении Консистории изволил написать: <Небрежные псаломщики и диаконы будут наказуемы за необучение прихожан церковному пению... Ревнующие же о сем обучении будут мною всемерно поощряемы и награждаемы, в чем прошу помочь мне оо. благочинных>. (Известия по Казанской епархии. № 31-32 от 15-22 августа 1909 года). Что же может петь народ?

По церковным указаниям, присутствующий в храме народ может петь только песнопения, для него назначенные, именно только одни общие молитвы. В Уставе Церковном достаточно указано, когда поет один чтец или певец, когда лик и когда людие. К общим молитвам относятся, главным образом, все ектении; восклицание <Господи, помилуй> и должен петь народ. Но на практике общенародное пение лучше всего начинать с молитвы Господней <Отче наш>, потом <Символ веры> и уже после этого петь <Господи, помилуй>.

В некоторых церквах города Казани практикуется и так, что с <Символа веры> и до конца литургии поет народ. Но это далось не сразу - много усилий и трудов пришлось положить священнику и псаломщику, прежде чем народ стал хорошо петь. Из литургии оглашенных следует предоставить народу петь <Блаженны>, <При-идите поклонимся>, <Слава Тебе, Господи, Слава Тебе>. Песнопения же - псалмы изобразительные, <Единородный Сыне>, прокимны пред чтением Апостола, Херувимскую песнь - предоставить хору, который, не будучи обременен, исполнит эти вещи художественно.

На всенощном бдении народ может петь, кроме всех ектений: <Свете Тихий>, тропари великих праздников, полиелей; по Евангелии - <Воскресение Христово видевше>, <Помилуй мя, Боже> и <Взбранной Воеводе>. Систематическое же исполнение на восемь гласов стихир, тропарей и ирмосов, как затруднительное для народа, не может быть одобрено для всенародного употребления, а должно быть оставлено для исполнения хора. Исключение могут составить ирмосы Богородицы: <Отверзу уста моя>, как самые употребительные в крестных ходах, а потому и знакомые народу. Пение этих ирмосов возможно и вместо запричастного. И если дело общенародного пения пойдет хорошо, то руководитель сам увидит, что народ может петь и что не может, из Триодей постной и цветной.

Русский народ любит хоровое пение, а особенно церковное. Это видно из того, что молящиеся очень сетуют на то, если песнопения, которые пел народ, исполняет хор, хотя бы и нотные: <Что из того, что они нотное пели, да зато одни, а мы молча стояли>, - говорят в таких случаях богомольцы. Вот эта-то любовь русских людей к хоровому пению и может служить для соединения отдельных лиц в одно целое. Очень желательно у нас устройство хоровых певческих обществ; как в крестьянских, так и в других сословиях. Досужее время нашей общественной жизни не так уж разнообразно захватывающе, чтобы в нем не оказалось места эстетическому удовольствию, скука угнетающая царит почти повсюду. Рано или поздно, а должна явиться более насущная потребность в более тесной общественной жизни. Что же может соединить, сблизить людей? - Активное участие в пении общем, хоровое пение. Да будет!

Тула, 1909.

Граф Ю. А. Олсуфьев