<Термин <Сибирь> происходил от названия небольшой этнической группы <сипыр> или <сапыр> - предков древних угров, живших по Среднему Иртышу. Позднее слово <Сибир> стало обозначать вытеснивших их тюркоязычный род, а с XIV(!) века название передалось выстроенному здесь укрепленному городку. Русские летописи XV века <Сибирской землей именуют лишь район по нижнему Тоболу и Среднему Иртышу. Но именно русские, двинувшись далее на восток распространили это название на одну десятую суши>, - пишет в книге <Терра Обдория> Василий Дворцов. Так с легкой руки, точнее, языка русских экспедиционных групп название небольшого городка стало именем для огромных просторов. Отождествление малого с большим всегда таит в себе угрозу забвения истинных масштабов <большого>. Может, поэтому и была забыта, утеряна истинная суть этой земли, скрыты от глаз сотни загадок, изучение которых способно многое дать для понимания исторических процессов глубокой древности.

Сибирь - огромное пространство, вмещающее несколько климатических и часовых поясов, великие реки и озера. Это суровый и таинственный край тайги и болот, степей и горных хребтов: Здесь нашли приют десятки народов и этносов. Но что мы знаем о Сибири, об истории ее взаимоотношений с человеком, о тех, кто населял это край тысячелетия назад? К сожалению, крайне мало. Территория, переполненная петроглифами и курганами, следами неолитических стоянок и останками древних фортификационных сооружений, оказалась на обочине маршрутов научных и археологических экспедиций. Интерес, проявляемый к ней историками, несравним с вниманием к Египту, Месопотамии, Индии, Китаю или Южной Америки. Мы качаем нефть и вырываем из недр уголь и металлы, вырубаем лес и перегораживаем плотинами ГЭС полноводные реки, уничтожаем уникальные экосистемы, но до сих пор не потрудились по-настоящему изучить место, где живем и на котором, по большом счету, паразитируем.

Выход в свет в 2005 году книги <Терра Обдория> Василия Дворцова, несмотря на отсутствие пока что внимания общественности и мизерный тираж, является событием из ряда по-настоящему значимых. Это и художественный роман, и исторический труд, и летопись. Здесь переплелось многое - от научной оценки феномена шаманизма до неоромантических поисков клада современными подростками, от теории протоцивилизации до бытописания поселковой советской жизни. Это многозвучие, полифоничность романа <Терра Обдория> позволяет назвать его гимном Сибири. Желающие постигнуть загадку этой земли, узнать больше о населявших ее этносах, их образе жизни, преданиях и мифах, без сомнений, должны прочесть это произведение.

В книге четко прослеживаются две, на первый взгляд, автономные линии: глобально историческая - Сибирь как этнокультурный феномен и некая повесть о жизни и приключениях двух подростков-братьев в селе Лаврово, что на Оби. Линия первая - летопись, научный труд. Автор описывает периоды господства скифов, гуннов, расцвет и закат Золотой орды, покорение Сибири Ермаком, судьбы степи и тайги. Тысячелетиями степь, эта, по определению Дворцова,  <хорда Евразии>, <сменяла свой лик под царствующими над ней народами>. Волна за волной прокатывались по ней великие завоеватели. А в промежутках степь спала. Зарастали кочевья, стрелы охотников не тревожили бесчисленные стаи уток, гусей и фламинго. Но, набравшись сил, бескрайние просторы вновь вбрасывали в мир орды жестоких и непобедимых воинов.

Тысячелетиями тайга навязывала свой уклад живущим здесь людям. <Сменялся ли давящий капкан на пружинный, волосяная петля на стальную, но сам принцип отношений между заболоченным, промытым гигантскими реками лесом и человеком оставался незыблемым. Тайга и охотник продолжали сожительствовать на равных, не покоряя и не покоряясь, чутко и уважительно относясь друг к другу>. Таежный человек на протяжении тысячелетий был частью экосистемы, ее звеном. Так было всегда, пока в Тайге повсеместно не застучали топоры, пока сюда <чудовищным строем не были вытолкнуты миллионные выбросы спецпереселенцев> Тысячи и тысячи <баррелей> человеческой крови высосанной гнусом и поглощенной растревоженными топями разомкнули вековечный круг жизни. Вот и сказке конец:

У Дворцова все только начинается: По ходу повествования читатель узнает <все о Бабе Яге>, мире духов, анимотропии (превращении людей в животных). Анализ исторических трудов, языковых корней топонимов, мировых религий, мифов и легенд позволяет автору выстраивать научные теории о происхождении и функциях героев народных сказок, феномене шаманизма, религий <таежных народов> и еще о многих других <преданиях старины глубокой>. Кажется, что этот поток теорий, загадок и фактов оказывается в книге лишь для подтверждения достоверности неких мистических событий реалистической повести, где братья Топоровы идут в поход за кладом - золотым остяцким идолом хозяйки реки Ягун-Ике. Обращаясь к десяткам источников, автор проводит параллели между <старушкой Ягой> и змееногой богиней-проматерью скифов, остякской <хозяйкой рыб>, индийскими и иранскими божествами, а затем подробно восстанавливает историю перемещения полумифического сокровища-идола. А когда героиня Вика Лазарева, любуясь на лебедей, чудом спасается от <манящей> топи, читатель тут же получает подробную справку о лебединых культах народов мира.

Но постепенно мозаика складывается в единую картину. Для Дворцова Сибирь - центр зарождения и место развития огромной протоцивилизации. <Минусинский котел, со всех сторон окруженный горными хребтами, с его бесчисленными курганами петроглифами, стелами, обелисками - огромное кладбище всей Азии>. Здесь, а не в Междуречье или Индостане начиналась история человечества. Здесь же она, возможно и закончится. <Русские кровь земли качают, - говорит, прощаясь, последний остяцкий шаман первому шаману русскому - весь день качают, много, жадно, и к вечеру весь мир умрет>.

Но умрет ли? Автор оставляет нам шанс. Страница за страницей рассеивается мгла <незнания>, открывая нам Сибирь. Судьба современных подростков становится подтверждением того, что история продолжается, что мифам и легендам есть место и в нашей жизни, что мы еще можем сохранить Сибирь.

На первой странице книги <Родина рождается из тумана>, на последней - <Родина уходила в туман>. И только нам решать, вступит ли время на новый круг?

Василий Москалюк